21 февраля 2014 11:20
В своем историческом расследовании военно-революционных достижений латышских стрелков Игорь Мартынов наглядно показывает, к каким глобальным результатам может привести лишение народа возможности реализовать свой спортивный потенциал.
…Стокгольм 1912 года стал для России, как сформулировал Александр Куприн, «олимпийской Цусимой»: одна из самых многолюдных команд на Играх заняла предпоследнее место. Нашлись оправдания: чиновники не успели оформить спортсменам загранпаспорта — в итоге сборная жила и тренировалась прямо на борту парохода «Бирма», в мало пригодных для того условиях. Гимнасты установили свои снаряды на палубе, тут же щетинились клинками фехтовальщики, хаотично метались легкоатлеты. В итоге медалей досталось чуть-чуть: например, «бронзу» в стрельбе взял рижанин Гарольд Блау, выбивший 91 из 100 глиняных голубей-мишеней.
Оргвыводы сделаны незамедлительно: учреждена Канцелярия главнонаблюдающего за физическим развитием народонаселения России, о чем председатель Совета министров Коковцев уведомил: «Государь Император, придавая особое значение правильной постановке дела физического развития подрастающего поколения в учебных заведениях всяких наименований, всех ведомств и признавая вместе с тем необходимым внести должное объединение в деятельности частных учреждений и обществ, преследующих цель физического развития, изволил высочайше повелевать наблюдение за постановкой упомянутого дела и строжайшее руководство им в учебных заведениях, а также принятие надлежащих мер к объединению деятельности частных учреждений и обществ, преследующих вышеуказанную цель: физическое развитие населения». Но главное, в рамках подготовки к Олимпиаде 1916 года в Берлине, чтоб там не осрамиться, было решено проводить Всероссийские олимпиады. Так сказать, боевые смотрины, контрольные замеры, прицел на будущее. Первая Всероссийская олимпиада 13-го года в Киеве произвела унылое впечатление и на участников, и на власть. Поэтому к подбору места для второй олимпиады подошли максимально серьезно: взоры спортивных функционеров обратились на самую организованную и развитую провинцию империи, на центр Лифляндской губернии город Ригу. Здесь вовсю развивались спортивные общества, многие латышские имена гремели в Европе. Тяжелоатлет Ян Краузе, по кличке Железный бухгалтер (он работал счетоводом в пивной), славился рекордами в тяжелой атлетике. Говорили, что он пьет кровь на скотобойне, от животных, откуда и черпает свою нечеловеческую силу. Фактически не имел равных борец в греко-романском стиле Янис Полис. Достойно на европейских чемпионатах смотрелись стрелки, фехтовальщики, велосипедисты.
К открытию олимпиады в Риге император написал поздравительное послание: «Сожалею, что лишен удовольствия лично приветствовать участников. Шлю пожелания полного успеха для дальнейшего развития столь необходимого молодым поколениям спорта в России». Полный успех был, как и следовало ожидать, за спортсменами Риги, но награды вручить успели не всем. 19 июля, за день до окончания олимпиады, в Петербурге немецкий посол граф Пурталес вручил министру иностранных дел С.Д. Сазонову ноту об объявлении войны России. Объявлен царский указ о всеобщей мобилизации. Спортсмены-офицеры получили предписание немедленно возвращаться в свои части. «Неужели война способна сбить наш прицел на Берлинскую Олимпиаду, неужто растеряем спортивный дух из-за превратностей истории?!» — сетуют рижские атлеты. Тренировочный процесс, уж если он начат, не может быть так бесславно остановлен! Стремлению к победе, к чемпионству, тем более в мировом масштабе, непременно найдется выход, пусть даже в самом нежданном виде! Так оно и вышло: атлетические и стрелковые способности латышей настолько потрясли командование русской армии, что Лифляндии, впервые в империи, разрешают укомплектовать свои, национальные, воинские подразделения в рамках царской армии. Так, на сугубо спортивной основе, в 1915-м возникают «латышские стрелки». История мира переходит в мускулистые, образно говоря — железные, руки.
Духом соревнований пронизана, насыщена боевая жизнь латышских стрелков от самых их истоков. Командир Первого стрелкового батальона Рудольф Бангерскис прямо на фронте организует для своих солдат спортивные игры, о которых газета Lidums пишет: «Сначала стартует бег без препятствий, затем бег с препятствиями, участники преодолевают барьеры, окопы, ямы, колючую проволоку, причем в полном обмундировании. При этом они еще должны успевать целиться и стрелять. В какой-то момент создается впечатление, что для наших воинов-атлетов нет никаких преград, что они не бегут, а парят над землей, прижимая к груди свои Георгиевские кресты, как прижимали бы олимпийские награды».
Рацион латышских стрелков адаптирован под особые физические нагрузки. Что получал ежедневно обычный солдат 12-й армии Северного фронта в 1915 году? Мука — 775,5 г, крупа — 103,2 г, рис, макароны, перловая, чечевица или горох — 34,4 г, сушеные овощи — 17,2 г, свежие овощи или квашеная капуста — 258 г, сахар — 64,5 г, сухари — 309,6 г, соль — 47,3 г, чай — 3,29 г, перец — 0,7 г, жиры (масло) — 43 г, мясо: для прифронтовых воинских частей — 307,5 г, для армейских подразделений в тылу — 205 г (солдаты в тылу не получали мяса дважды в неделю, в так называемые рыбные дни). Меню же стрелков куда как разнообразнее: во-первых, поскольку они служили вблизи родных территорий, их активно подкармливали родные и близкие. Во-вторых, для обеспечения солдат свежим молоком, творогом, сметаной латышские батальоны укомплектованы коровами. Коровы размещаются вместе с армейскими лошадями, их кормят сеном, предназначенным для лошадей, — причем подчас прежде лошадей. Ибо именно молочный или сывороточный белок лежит в основе правильного спортивного питания; по химической и биологической ценности молоко превосходит все другие продукты. Это же любой тренер скажет.
Война — войной, но при первой же возможности латыши включаются в любые состязания. Вот, например, офицеры стрелкового батальона отправлены на учебные курсы в Витебск. Выясняется, что в городском цирке как раз проходит турнир по греко-романской борьбе. Тут же один из офицеров, Эмилс Вайнбергс, записывается в участники под именем «Черная маска» и вскоре становится абсолютным фаворитом зрителей, особенно дам. Публика валит валом на финальную схватку турнира: против «Черной маски» выходит невысокий, но крепко сбитый чернокожий борец. Что победит — нордическое хладнокровие или горячий темперамент? К неудовольствию публики, бой прерван: офицера Вайнбергса срочно призывают вернуться в расположение войск. Случилась Февральская революция, необходимо делать выбор: остаться ли латышским стрелкам в российских рамках или устремиться к всемирному, общепланетарному триумфу под красным знаменем. Какие могут быть сомнения! «Мы, делегаты латышских стрелков, все, как один, голосовали за первые декреты Советской власти, за Ленина…» 39 000 стрелков переходят на сторону большевиков, на жалованье и довольствие — становясь, по сути, первыми наемниками Советов. Ильич называет их «железной гвардией Октября» и бросает на самые заковыристые задания. Латышские стрелки разгоняют Учредительное собрание, подавляют восстания казаков на Дону, бунты в Муроме, Рыбинске, Калуге, Саратове, Нижнем Новгороде. Один из участников тех рейдов вспоминает: «1917 год, Новгород. Враждебный большевикам русский город. На углах улиц группы людей. Спорят, обсуждают, говорят: “Нельзя заключать мир без союзников… Воевать до победного конца… Не поддаваться большевистской демагогии!”»
Говорунам не дали закончить. Латышские стрелки вошли в город. Фуражки заломлены на затылок. Воротники защитного цвета гимнастерок открыты и подворочены внутрь. Повешенные на плечах винтовки — дулом вниз. Закоптелые на позициях котелки бренчат о заткнутые за ремень ручные гранаты. Весь город задрожал от безмерно громкой латышской песни…
Они не спрашивают, что их здесь ждет. Ясное дело: вся Россия уже знает об их победах на фронте. Ходит народная легенда, как когда-то про казаков.
«Господь Спаситель, латыши идут. Бегите, спасайтесь!»
Умолкла в городе песня. Исчезли группы горожан на углах улиц. Закрываются ворота. Бабы прячутся с детьми на печках. Мужчины молятся у икон, другие всматриваются через щели в ставнях. Случайно где-то на дворе щелкнул выстрел. Командир взвода дал короткий приказ. В одно мгновение группа разделилась на две части: каждая — по сторонам улицы. Таясь вдоль заборов дворов, группа в 40 человек стремительно продвигается вперед. Где заметят группу людей — гранату. Как оглушительные удары, разрываются «еловые шишки» — «лимонки».
Потянул кольцо, вытащил капсюль и давай: «Трах-тарарах!» — звучит в воздухе. «Покажем вам пекло, темные души!» — ругаются стрелки. Город замер. Умер он, и никому не придет в голову оказать сопротивление. О, такая шутка стрелкам только нужна. Повеселить душу. Прилечь на улице и пострелять. «Давай только сюда!» Так в Новгороде. И в Петрограде. И в Ярославле — тоже, и в Казани — тоже. «Давай сюда!» И победили большевики… Точнее, победили закаленные в Тирельских болотах стрелки. Сотни «шишек» — как плевок в глаза одному «сонному русскому городу». И тут же, в честь победы, — непременное акробатическое представление, этюд. Или показательная борцовская схватка. Показать наглядно — на чьей стороне сила.
В июле 1918-го в Москве Ленин трепетно поручает латышскому стрелку Иоакиму Вацетису — начальнику охраны Кремля — подавление левоэсеровского мятежа: «“Товарищ, выдержим ли мы до утра?” Задавая этот вопрос, Ленин смотрел мне прямо в глаза. Я понял, что от меня ждут категорического ответа, но я к этому не был подготовлен. Под настойчивым взглядом Ильича я сформулировал свой ответ: положение еще не выяснено, обстановка осложнилась, 7 июля в четыре часа наступление состояться не может, так как невозможно собрать войска, поэтому я прошу дать мне два часа времени, чтобы объехать город, собрать необходимые сведения, и тогда в два часа я смогу дать определенный ответ. Владимир Ильич согласился и, ответив: “Я буду ждать вас”, вышел столь же торопливо, как и вошел».
Мятеж успешно подавлен. Вацетис назначен первым Главнокомандующим Вооруженных сил Советской России. И по линии спорта есть результат: в 1918 году создается, с опорой на латышских стрелков, Всеобуч — обязательное всеобщее обучение военному делу, в котором совмещены и физкультура, и стрелковое дело. Разумеется, латышские стрелки, легко меняя гимнастерки на борцовские трико, становятся первыми инструкторами и устраивают соревнования и чемпионаты в рамках Всеобуча. При этом не упуская ни малейшей возможности для тренировок, для поддержания себя в тонусе, в форме. Корреспондент газеты «Революционная Россия» писал: «Чрезвычайка, возглавляемая Петерсом, заработала. Очень часто сам Петерс участвует в казнях казаков… Красноармейцы говорят, что за Петерсом всегда бегает его сын, мальчик 8—9 лет, и постоянно пристает к нему: “Папа, дай я!”…»
«Какой пострел! — умиляются соратники Петерса. — Чемпионом будет!»
Энергичные стрелки стоят у основания ЧК, ГУЛАГа, чемпионатов по тяжелой атлетике: латыш Янис Спаре к 1920 году стал 17-кратным чемпионом России и 29 раз побил мировые рекорды.
«Мы были сильны командным духом!» — вспоминают бойцы. В командной копилке латышских стрелков — победы над Деникиным, Юденичем, Врангелем, тамбовским крестьянским восстанием. По статистике, в 20 губерниях Центральной России было зарегистрировано 245 крупных контрреволюционных выступлений, в подавлении которых использовались латышские стрелки. Без вклада пламенных атлетов, без этих фаворитов Ильича финальные результаты революции и Гражданской войны были бы совсем иными. Но и история спорта была бы другой, если б латышский коллектив не отвлекался на мировой катаклизм. Все ушли на революцию, в итоге на Первых зимних Олимпийских играх в Шамони в 1924 году сборную Латвии представляли всего два участника: один шел с национальным флагом, другой изображал делегацию, а вот нести табличку с названием страны было некому. Упросили кого-то из зрителей.
