Имя Владимира Дубинина я услышал давным-давно. Еще когда работал а журнале «Спортивная жизнь России». Это лет 25 тому назад. В ту пору Россия впервые услышала термин «культуризм», и со страниц спортивной прессы журналисты также впервые заговорили о красоте мужского тела. Вот тогда-то в журнале была опубликована фотография Дубинина и рассказ о нем — он был лучшим из российских культуристов того времени, парнем, который «сделал» себя и вы-
ставил свое тело на обозрение, дабы показать пример другим.
Мы сидим с Дубининым у пеня дома, на улице академика Королева. За окном лубо:<ая ночь. Утром Владимиру улетать в США — Арнольд Шварценеггер самолично пригласил его и нескольких лучших культуристов России на второй по рейтингу после «Мистер Олимпия» турнир в рамках ИФББ — «Арнольд классик».
— Счастливый, — говорю я, — увидишь Шварценеггера, поговоришь с ним. Если сможешь, сделай для «Советского спорта» с ним интервью.
Дубинин улыбается:
— Действительно, сейчас все как-то очень просто. А раньше, много лет назад, когда я только начинал тренироваться, какая же огромная дистанция лежала между нами и американскими спортсменами.
— И ты, кстати, был, пожалуй, первым человеком, который доказал, что и в России, прости, в СССР, при тех скудных возможностях, которые имелись, при жестокой идеологии, которая довлела над всем и вся. можно было кое-что сделать и очень даже неплохо в области бодибилдинга. Как, кстати, все начиналось?
- Сейчас многие приписывают себе роль первопроходцев, но у истоков развития культуризма в СССР стоял знаменитый тренер - воспитатель многих великих штангистов, таких, как Федор Богдановский, Александр
Первушин, — Федор Феофанович Манько. В 1947 году в горном институте в Ленинграде он организовал первую секцию культуризма.
— Подпольную, так надо понимать?
— Да нет, вполне открытую. Просто на появление этой секции никто не обратил внимания. Ну, занимаются люди с тяжестями и занимаются. А то, что было на самом деле культуризмом, называли атлетической гимнастикой.
— А как же Георгий Павлович Тэнно?
— Это было уже позже, в годы хрущевской оттепели. В журнале «Спортивная жизнь России» он сделал великое дело; назвал вещи своими именами. Термин «культуризм» обрел что-то вроде права гражданства. И соревнования из разряда полулегальных стали совершенно открытыми. Я, кстати, в 1970 году выиграл чемпионат СССР.
— А как начинал ты лично?
— Я начинал с бокса. Мне было тогда 13 лет, я мечтал быть красивым и сильным и пришел в секцию бокса к Важе Вартановичу Микаэляну. Об этом человеке и по сей день я сохранил самые теплые воспоминания. Но потам Микзэлян уехал работать в Германию, и бокс постепенно стал утрачивать для меня свою прелесть, ибо я пришел в зал вовсе не для того, чтобы квасить сверстникам носы. И тут произошел случай, который перевернул всю мою жизнь. С ребятами — мы жили тогда на Васильевском острове — я пошел на фильм «Подвиги Геракла». Это был американский фильм, и главную роль в нем играл знаменитый культурист Стив Ривс. Его телосложение и сила потрясли меня. Первое, что я тогда сделал, — это купил гантели и начал самостоятельно заниматься. Шла весна 1963 года. Потом, помню, купил 16-килограммовую гирю. В то лето перед отъездом на дачу во дворе мы, мальчишки, — у нас был шикарный двор — устроили соревнования. Самый сильный среди нас парень — Валерка Мартынов— выжал ее 10 раз. Я что-то около того, но проиграл. Ту гирю я взял на дачу и упражнялся с ней каждый день. 1-го сентября мы снова собрались во дворе. Валера выжал гирю 20 раз, а я — 30. У него был красивый значок с выставки «Инрыбпром». Я этот значок выиграл.
— В 1963 году ты начал, а спустя семь лет стал чемпионом страны. Как ты тренировался? Тогда ты уже знал секреты роста мышц?
— Кое-что знал. Я стал выписывать журнал «Спортивная жизнь России» и ходил тренироваться на стадион имени Ленина, где в ту пору Манько создал центр культуризма. Но литературы, конечно, было очень мало. И совершенно темными оставались вопросы питания. Ну, а потом мы организовали свой клуб в прачечной. Я тогда работал в НИИ радиоаппаратуры начальником сборочного участка. В прачечной нам выделили комнату. Когда женщины начинали стирать, пар в нее проникал, было трудно дышать, ржавели гантели и штанги.
— Тренажеров тогда еще не было?
— Да знаешь, тренажеры, в принципе, блеф. Арнольд Шварценеггер начинал с гантелей и штанги. Тренажеры, да и то не всегда, нужны лишь тогда, когда у тебя уже есть солидные мышцы. Еще Гаккеншмидт сказал: «Главное — грудь, спина и ноги. Приседай со штангой, жми лежа и делай тяги». Этот принцип основополагающий для культуризма и по сей день. А всякие изощренные станки... Кое-какие из них иногда стоит применять для специализации. Однако главным образом это просто-напросто способ создания комфортности в занятиях.
— И чего ж ты в конце концов добился? Каковы твои лучшие достижения?
— Обьем бицепсов — 52 сантиметра, грудь — 143, бедро — 73, талия — 86, голень — 43—44.
— Сколько раз в неделю ты тренировался?
— Три, но до полного изнурения. Принцип тогда был один: «бери больше, поднимай выше».
— А питание?
— Я уже говорил: мы имели самое поверхностное о нем представление. Мне в какой-то мере помогла интуиция. Помнится, за час-два до тренировки я стандартно съедал два сырых яйца ценой по девять копеек каждое, сто грамм ветчины — это еще тридцать семь копеек, сто грамм сыра — тридцать копеек добавь, булочка — девять копеек и бутылка молока или кефира.
— Любопытно, как это с современной точки зрения?
— Знаешь, почти нормально. В принципе, я в ту пору ел много мяса, много риса на гарнир и много овощей и зелени. Я не думал о том, что питаюсь правильно, просто мне это нравилось.
— А как же протеин, который сейчас широко рекламируется?
— Протеин, к сожалению, многие путают с анаболиками. На самом же деле это концентрированный белковый препарат. При современных требованиях к мышечной массе невозможно удовлетворить потребность организма в белке только за счет обычных продуктов. Их придется съедать горы. Поэтому применяют белок в том самом концентрированном виде. Тот же белок рекомендуют студентам а напряженные дни сессий, спортсменам, определенного рода больным в моменты реабилитации. Словом, протеин хорошая штука. Но важно его качество. У нас же сейчас протеины бросились производить все, кому не лень. И что там идет под видом протеина, иногда и сам черт не знает. Нужен какой-то контроль. Но у нас, сам понимаешь, сейчас — свобода.
— А как дальше складывалась твоя судьба?
— А дальше... после злополучной истории с выставкой, на которой были представлены работы художников-модернистов, в том числе скульптуры Эрнста Неизвестного, оттепель закончилась. Наступило время поиска «ведьм». Искали их повсюду, нашли и в спорте. Разумеется, культуризм. Был такой известный журналист, тяжелоатлет, кстати, чемпион мира, Дмитрий Иванов. Когда-то я читал его книгу, в которой он утверждал, что начинал свой путь в тяжелой атлетике с культуризма. Так вот, именно Иванов в свое время разразился серией статей под названием «Троянский конь культуризма». Чего только в тех статьях не было. И рассуждения о дутых мышцах, и сомнения относительно умственных способностей культуристов, и о чуждом для мужчин самолюбовании, и разумеется, о тлетворной идеологии Запада.
— Как все это коснулось лично тебя?
— Коснулось, конечно. Мы к тому времени оборудовали в спортклубе «Факел» прекрасный зал. Его у нас быстренько отобрали. На работе партийные деятели стали поглядывать на меня косо. Нормальные-то люди, разумеется, посмеивались. Они понимали, что идет мышиная возня, что все рассказы о западной идеологии — бред собачий. Но кто бы в ту пору посмел открыто воспротивиться? В знак творящейся глупости нам все же оставили небольшую квартирку, где мы кое-как могли тренироваться под видом группы ОФП. Ну, а о соревнованиях на долгие тоды пришлось забыть. Хотя, скажу тебе, эдакие подпольные соревнования проводились. Особенно в Эстонии.
— Вернулось все на круги своя...
— ...11 сентября 1987 года. Тогда по инициативе Валерия Тамарлакова — он работал в Госкомспорте СССР — в Кубинке собрали конференцию по атлетической гимнастике. На термине «культуризм» все еще висело «табу». На конференции собрались представители со всех республик. Хотели организовать комиссию по атлетической гимнастике, но я как представитель Ленинграда предложил все же организовать федерацию. По просьбе всех участников я поехал к Юрию Петровичу Власову, и он согласился ее возглавить. Год спустя на коллегии Госкомспорта Власов отстоял культуризм как направление в нашем массовом спорте.
— Так что, собственно, культуризм — спорт?
— Понимаю, кое-кто относит культуризм к разряду чего-то похожего на конкурсы женской красоты. Но я воспринимаю культуризм именно как спорт, и только так. Не случайно, кстати, Международная федерация культуризма ИФББ ставит вопрос о включении его в программу Олимпийских игр. Кстати, предложение это имеет своих сторонников.
— Ты сказал — ИФББ. Но есть и другие федерации.
— Но ИФББ — самая массовая из них, и я думаю, что она стоит на самых четких и правильных позициях. Особо это касается вопроса применения стероидных препаратов. Есть по ряду вопросов и другие расхождения.
— Федерация, президентом которой ты избран, входит именно в состав ИФББ?
— Да. Мы вступили в эту федерацию в Австралии, где впервые участвовали в чемпионате мира. В феврале нынешнего года в Тюмени прошел пленум Федерации атлетизма России, реорганизовавший ее в Российскую федерацию бодибилдинга РФББ. Именно эта федерация обладает исключительным правом представлять культуристов России на всех крупнейших соревнованиях в рамках ИФББ.
— Но ведь в России сейчас есть и другие образования.
— Я не имею ничего против них, но все они должны сотрудничать с нами, принимая наши «правила игры». Но коли они хотят вести самостоятельную деятельность, то лишь в рамках тех международных союзов, в которых они зарегистрированы. В принципе же в этом вопросе следует еще толком разобраться.
— Хорошо. Культуризм для России — массовое явление?
— Вне всякого сомнения. Посмотри: в Соединенных Штатах, например, идет нечто вроде конкуренции между бодибилдингом и бегом трусцой, 36 миллионов американцев, по официальной статистике, занимаются культуризмом и 35 миллионов — бегом. У нас в России это соотношение, несомненно, в пользу культуризма. Здесь оказывает влияние и климат, и экономика, и социальные аспекты. Скажем, только в Ленинграде три года назад было 270 клубов бодибилдинга. По стране их тысячи. То есть, значительно больше, нежели клубов любителей бега.
— Каковы планы федерации на ближайшее время?
— Ну вот сейчас поездка на «Арнольд классик». В середине апреля в Будапеште — чемпионат Европы, в ноябре — чемпионат мира в Сеуле. В преддверии к ним соответственно Кубок России и чемпионат России. Состоится еще несколько турниров, самый крупный из них «Гран-при» Тюмень», где призовой фонд 60 тысяч долларов.
— И последний вопрос. Не хочется ли иногда вспомнить молодость и взяться за гантели и штангу?
— Очень хочется, только некогда. Дела федерации — это не только спорт, но еще и бизнес. Мы первая федерация в России, полностью перешедшая на самостоятельную дотацию. Представляешь, каково это в наше время инфляции. Что же касается воспоминаний молодости, то тут я как-то несколько недель упрямо занимался. Ух и разнесло же меня! Мышечную память не пропьешь и не забудешь. Мышцы не обращаются в жир. Они просто «уходят», когда в них нет нужды. Позанимавшись несколько недель, я в силу обстоятельств бросил, и костюм сразу стал мне жутко велик.
А вообще заниматься — это здорово. Шварценеггер говорил: «Это великий кайф. Я вешу 110 килограммов. Я иду и чувствую себя настоящей машиной в лучшем смысле этого слова. Чувствовать свое тело — это кайф».
А. КОРШУНОВ.
«Здоровый образ жизни» (приложение к «Советскому спорту») №6 1991 год
Комментариев нет:
Отправить комментарий