Казацкий Самсон ("Кубанские новости", Краснодарский край)

Александр Рекеда

16.04.2012, 16:36

© Коллаж: «Голос России»

Совсем не случайно пословица «Велика Федора, да дура» родилась именно в России. Именно здесь идеалом силы стал не груз жира, а качество мышц, откованных и закаленных в тренировках

Под брезентом цирковых шапито зарождался будущий российский спорт. Подтверждением этому может служить тяжелая, как штанга, судьба блистательного российского атлета Железного Самсона. На цирковую арену Александр Засс выходил с пианино за спиной. На его клавишах бойко музицировала барышня, а на крышке били чечетку три, четыре, а то и пять пожарных из местной части. После представления шталмейстера атлет, нарушая все цирковые каноны, неизменно добавлял: «Самсон я казацкий. Кубанский».

Языкатые казачки в Армавире долго судачили после внезапного отъезда молодого реестрового казака Ивана Григорьевича Засса. Поговаривали, что течет в казацких жилах генеральская кровь. Иначе, за какие такие подвиги герой войны на Кавказе генерал-лейтенант от кавалерии Григорий Христофорович Засс отвалил молодой семье на обзаведение несколько сотен золотых рублей? Конечно, Ваня Засс — геройский казак, но мало ли удальцов на Кубани?.. Хоть Иван Григорьевич сдержанностью характера удался в своего предполагаемого папашу-генерала, но от взглядов в спину предпочел перебраться в места с менее строгими нравами — на дикую и вольную Волгу. 

А вот у Шурки, последыша его, огненное казацкое начало явно взяло верх. В горячих заволжских степях, где от полуденного марева плывет горизонт, носился Шурка на табунных жеребцах, как молодые казачата по-над Кубанью. Росточком Господь его не одарил, а вот нравным уродил. Вон весной еще поспорил Шурка с Климом Ивановичем, лекарем лошадиным, что на мясоед поднимет за край дубовую колоду, из которой верховым коням овес дают. И теперь уже который месяц каждое утро у колоды кряхтит — и смех и грех смотреть. Хоть и крепок мальчишка, но ведь 12 лет ему всего. А в колоде верный десяток пудов будет.

Как знать, может, тогда будущий Железный Самсон впервые и заметил чудное действие открытой им системы тренировки. Через тридцать лет —  и каких лет! — он неуклюже, но исчерпывающе сформулирует ее парадоксальные принципы: «Большой бицепс вовсе не является доказательством большой силы, так же, как большой живот — признаком хорошего пищеварения. Сила лежит в сухожилиях, в тех невидимых шнуроподобных образованиях, которыми мышцы крепятся к кости. Большая мышца при хилом сухожилии не сможет развить полностью усилия». Открытый им способ «сухожильной тренировки» через полвека назовут методом статического напряжения, а пока Шурка месяц за месяцем пытается оторвать от земли 160-килограммовую колоду. Он проиграет этот спор, но выиграет судьбу.

Хилый Клим Иванович всю жизнь лелеял мечту о телесной мощи, покупал гири, руководства по тренировке. После спора все это богатство он подарит Шурке — владей, брат. Библией его юности станет книга Е. Сандова — первое в мире пособие по атлетизму. По примеру античных олимпиоников, Шурка таскал на плечах жеребят, закатывал в гору мельничные жернова и давно за любой конец поднимал ту самую колоду. Однажды он повторил знаменитый трюк Сандовы — держа в руках двухпудовые гири, сделал сальто и приземлился точно на носовой платок. Не имеющий зависти Клим Иванович прослезился и подарил Шурке серебряный рубль.

Это было время, когда в мировой атлетике олицетворением физической мощи считались циклопы, наевшие пуды дикого мяса. Например, американец Луи Сир, при росте 177 сантиметров весил полтора центнера, чех Карл Свобода — 170. За обеденным столом они уставали больше, чем в спортивном зале. Каково же приходилось Зассу с его 167 сантиметрами роста и 75 килограммами на их фоне? 48-й размер, 3-й рост — современный подростковый стандарт.

Нет, совсем не случайно пословица «Велика Федора, да дура» родилась именно в России. Именно здесь идеалом силы стал не груз жира, а качество мышц, откованных и закаленных в тренировках. Конец гегемонии целлюлитных толстяков на тяжелоатлетическом помосте положит именно русский атлет, потомственный казак Юрий Власов. Курсант академии имени Жуковского выстраивал свои тренировки на принципах «сухожильной гимнастики» Засса. На римской Олимпиаде молодой советский штангист за одно выступление изящно снял все рекорды тогдашнего чемпиона Пауля Андерсона. Собственный вес американского колосса был равен 170 килограммов, это на 50 килограммов превышало вес Власова. Юрий Петрович был поджар и красив, как современный бодибилдер, и мощь его тела потрясла одного из поклонников. Этим поклонником был Арнольд Шварценеггер.

Но до этого звездного часа российских атлетов оставалось еще 60 лет. А пока, предвосхищая идеи современного атлетизма, Засс упрямо сопрягал в тренировочных экспериментах дух и тело и непоколебимо верил, что высшее проявление силы невозможно без красоты. «Сухое рельефное тело не только красиво, но и выносливо, — напишет он в книге с изложением своих взглядов на силовые тренировки. — Это тело героя, которого не устрашат ни болезни, ни испытания жизни. Богатырь — это понятие не только телесное, но и духовное».

..Засса долго не решались выпускать на арену, потому что зрители не могли поверить в реальность его уникальных номеров. Этот невысокий, худощавый, рано начавший лысеть господин зубами поднимал 170-килограммовую стальную балку. Его сцепленные в замок руки не могли разомкнуть два коня-тяжеловоза. Но коронным номером Александра Ивановича бала «чертова мельница». С обнаженным торсом он ложился на заточенные зубья железной бороны. Несколько человек из публики укладывали ему на грудь 150-килограммовый камень. Молчание потрясенного зала нарушали обморочные крики дам, когда два молотобойца начинали разбивать этот камень кувалдами.

Сохранились воспоминания мещанина Г. Загуменного о выступлении Александра Засса в цирке-шапито Хойцева. Примечательно, что на Кубани Александр Иванович сменил свой сценический костюм римского гладиатора на черкеску и кубанку. И на сцене бывший табунный мальчишка появился на этот раз на удалом «кабардинце», продемонстрировав со свистом и гиканьем неплохую, по мнению опытной рублики, вольтижировку. А затем начались номера, от которых у казаков чуприны под папахами взмокли. «Кубанский казак Самсон» вязал замысловатые галстуки из железных полос, обвивал вокруг шеи тележные оси, разгибал три подковы, сложенные вместе. Затем на арену вынесли цепи…

Засс обматывал их вокруг торса и рвал усилием грудных мышц. Зажав в ладони кованый гвоздь, одним ударом вгонял его по шляпку в толстенную дубовую плаху. «Один из гвоздей согнулся, — вспоминает Загуменный, — и господин силач, осердившись, пальцами вытащил его и вдругорядь изволил вбить в доску». Стреляла пушка — и силач руками ловил 90-килограммовое ядро, пролетевшее через всю арену. Взмывал на лонже под купол цирка, держа в зубах трос от платформы, на которой по стойке смирно стояла команда околоточных подюжей из ближайшего полицейского участка... Десятки силовых номеров, опрокидывающих самые смелые представления о возможностях человеческих мускулов.

У этого кубанского казака было телосложение античного героя. Загримированный белилами под мрамор, Засс не раз принимал участие в модных тогда вечерах живых скульптур. Знаменитые античные статуи «Дорифор», «Дискобол», «Кулачный боец» проигрывали ему в чистоте проработки мышц и гармонии пропорций. Молодой скульптор Коненков однажды уговорил Александра Ивановича позировать ему и в два дня вылепил статую Марса. Накликал...

— Рядовой Засс, к командиру эскадрона!

Невысокий, просторный в плечах кавалерист, придерживая шашку, послушно метнулся к палатке с часовым у входа. Кто бы узнал в рядовом Виндавского полка блистательного Железного Самсона? Уже через две недели после объявления о вступлении России в войну кубанский казак Сашко Засс явился на сборный пункт. Такое решение для циркового атлета значило больше, чем просто риск быть убитым. Потеря спортивной формы была страшнее потери жизни. Но еще страшнее для кубанца было не защитить Родину, Россию.

Ярый «режимщик» и педант в мирной жизни, на фронте Засс превратился в лихого рубаку, сурового и умелого воина, любителя рискованных кавалерийских рейдов по вражеским тылам. Вот и на этот раз командир распорядился включить его в кавалерийскую группу для разведки боем. Рассыпавшись лавой, с леденящим душу гиканьем и свистом, они понеслись на австрийские окопы.

Взрыв... Очнулся Засс от боли в ноге, которую придавил раненый конь. Стебелек багульника дрожит перед глазами, жаворонок в небе звенит— ничейная полоса, а совсем как в кубанской степи. До своих окопов с полверсты будет, за пару часов можно доползти. Звякнул уздой, попытавшись приподнять голову, верный Играш...

Вспоминая рассказы деда о боевых хитростях пластунов, до густой темноты пролежал Засс под прицелом австрийских окопов. А как затянуло облаками луну, поднял он на плечи раненого своего товарища и отправился к своим. Часовые, увидев в утренний колдовской час ожившего кубанца с конем на плечах, попадали на колени и закрестились. Так Засс положил начало фронтовым легендам о Железном Самсоне.
Пуля, конечно, дура, а казака найдет. Вскоре, возвращаясь из разведки, угодил Засс под кинжальный огонь из австрийских окопов. Из их разъезда всем тогда повезло, кроме Засса: мертвые сраму не имут, а он, раненный в обе ноги и контуженый, в плен попал. В те гуманные времена раненых военнопленных, прежде всего, отправляли в госпиталь. «Жалко резать такое тело»,— буркнул хирург, пораженный мощью пленного казака. — Попробуем спасти ноги».

Ноги он Зассу сохранил, но зачем они, если ты пленный? Выбрав ночку потемнее, Засс совершил цирковой прыжок с шестом через три ряда колючей проволоки… Известно, казака не возьмешь ни в лесу, ни в поле, ни в седле, ни в воде. Губит казака доверчивость да предательство. Беглеца взяли через несколько дней с собаками в овине выдавшего его бюргера. Страшно выпороли шомполами и впоследствии делали это еще трижды, после каждого неудавшегося побега, — с немецкой обстоятельностью и качеством. Наконец, как особо опасного преступника, Засса поместили в военную окружную тюрьму Кечкемета, предупредив, что следующим наказанием для него будет расстрел.

Ох, эти тевтонские замки, построенные со всеми ухищрениями средневековой фортификации. Его каземат находился под самой крышей крепостной башни: 40 метров до земли или рукой подать до Бога. «Атлет — это прежде всего состояние духа, а не тела». Это ключевое понятие для своей будущей книги он сформулировал здесь, в камере австрийской тюрьмы. Кандалы на руках и ногах и цепь, которой Засс был прикован к стене, оказались идеальным тренажером. За пару месяцев восстановив форму, он совершил очередной побег. Разорвать кандальные цепи для Железного Самсона большого труда не составило. Кованую решетку Самсон просто вырвал из каменного проема. Шквалистый ветер сделал спуск по стене 40-метровой башни очень рискованным, ну да велик русский Бог, выручил.

Снять часового, незаметно перемахнуть через крепостную стену для внука кубанского пластуна — как перекреститься — дело нетрудное. Наученный опытом, на этот раз Засс решительно повернул в сторону города. Здесь легче затеряться в лабиринтах улиц, в густой толпе.

В этот ранний утренний час редкие прохожие обращали внимание на странного оборванца, потрясенно застывшего около рекламной тумбы. Афиша извещала, о приезде в город «борцовского цирка» Чая Яноша. С Яношем Засса не раз сводил борцовский ковер. В теперешней ситуации цирковая арена и амплуа атлета были бы для Засса единственным и верным прикрытием. Ах если бы знать, если бы, черт возьми, заранее знать свою судьбу...

Если твой пресс может выдержать тяжесть груженного бревнами грузовика, а кулаком ты способен вогнать в дубовую доску корабельный гвоздь, то обязательно окажешься бессильным перед жирной тушей импресарио и жалким клочком бумаги с Юнион Джек на титуле. Великобритания — строгая страна, здесь законы «property» несокрушимы, как ежедневный tea-party, и неукоснительны к исполнению.

Зассу хватало мощи рвать такелажные цепи, которые приносили на его выступления ливерпульские докеры, но разорвать контракт, который подписал загнанный в угол пленник крепости Кечкемет, он был не в силах. Словно чайки над терпящим бедствие кораблем, в редкие месяцы политических оттепелей метались письма между Соединенным королевством и Советской Россией, провинциальным Хокли, где цирковое семейство Засса имело маленький домик, и Москвой, в которой жила Надежда, родная сестра атлета. За полвека переписки их набралось едва ли больше полутора десятков.

Русские — странный народ, едва ли не единственный такой на планете. Известно, что чуть не треть «белоэмигрантов» так и умерли, не приняв другого гражданства и сохранив паспорта Российской империи. Болезненная любовь к своей не всегда адекватной Родине... Засс вполне адаптировался здесь, в стране вереска и туманов, не был обойден ни признанием, ни прочным достатком, ни семейным счастьем. Публика ломилась на выступления феноменального силача, который выходил на арену цирка в костюме гладиатора и удерживал на плечах корабельные якоря. Посрамляя будущих каратистов, проламывал кулаком бетонные плиты, из двухтавровых железных балок выгибал узор затейливее, чем на чугунных воротах Вестминстерского аббатства. Долгие десятилетия никто в мире не знал, откуда появился этот богатырь, — по условиям контракта это являлось коммерческой тайной и, по мнению импресарио, должно было подогревать интерес публики. Эту вынужденную анонимность Железный Самсон переносил болезненно…

В первые месяцы после нападения Германии на Советский Союз, когда английские газеты были полны самых мрачных прогнозов, таинственный Железный Самсон начал выступать с новым номером. Он обещал выплатить огромную сумму денег и отдать все свои призы тому, кто сумеет... сломать спичку. Для этого нужно было зажать ее между двумя пальцами — большим и указательным. Конфигурация напоминала карту боевых действий в России, где фашисты с двух сторон рвались к Москве. Надо ли говорить, что это не удалось никому? А после падения Берлина Железный Самсон потряс публику новым номером. В своем неизменном костюме гладиатора он вошел в клетку, где находились три льва. В руке у него был только хлыст, которым он не только сумел противостоять натиску хищников, но и подчинить их своей воле. Возможно, этот подвиг впоследствии и предопределил еще одно его увлечение. Закончив карьеру атлета, уже в преклонном возрасте он выбрал себе занятие по характеру и силе духа — стал дрессировщиком львов.

Только к концу его долгой жизни инкогнито кубанского казака удалось раскрыть. В Англии вышла книга о его героической жизни и горестной судьбе. Неподалеку от Лондона находится маленький, по-английски скучноватый городок Хокли. Смиренное кладбище и евангелистский храм при нем не входят в число его достопримечательностей. Однако если доведется побывать в этих краях, придите сюда. Здесь среди разноцветного вереска нетрудно будет отыскать могилу, на камне которой написано кириллицей «Железный Самсон». Еще один опознавательный знак — ковыль, который кто-то давно посадил здесь и тщательно ухаживает. Ведь известно, кубанский ковыль в Англии приживается трудно.